Дифференциация доходов населения – эволюционирующий вторичный анализ

 

Задача вторичного анализа данных возникает всякий раз в тех случаях, когда становится возможным рассмотреть результаты измерения в более широком контексте эмпирических исследований, сопоставить с вновь полученными данными, при реструктуризации данных в связи с  пересмотром исследовательских гипотез, или появлением нового рабочего инструментария. Во всех случаях вторичный анализ претендует на более  полное использование  информационного потенциала эмпирических измерений.

В статье  на примере  анализа  измерений дифференциации доходов населения в результате экономического развития показано, как  в связи с пополнение данных  о дифференциации, совместного анализа новых данных с ранее полученными изменялись представления о ее тенденциях. На основании пересмотра характера сопоставления, содержательно обоснованного изменения группировок данных радикально изменились  не только первоначальные представления о тенденциях эволюции дифференциации, но и о границах  корректного использования метода  кросс-группового анализа, доминировавшего в исследованиях данного типа.

 

 

В.Г. Погорецкий

 

В настоящее время рассмотрение ни одной значительной социальной, экономической или политической проблемы не обходится без учета ее глобальных аспектов. Исследование глобальных проблем начиналось в 70-х годах с оценок пределов роста промышленной цивилизации в планетарных масштабах, за которыми начинается кризис и необратимая деградация. Позже глобальные исследования трансформировались в серию масштабных междисциплинарных проектов, в рамках одного из которых нами было предпринято изучение долгосрочных тенденций изменения дифференциации доходов в странах мира.

Дифференциация доходов населения – важный показатель социально-экономического состояния общества. Ее структура, тенденции изменения изучаются как во внутри-, так и в межстрановом, региональном и глобальном аспектах. В ходе изучения “предыстории” проблемы было осознано, что в ряде научных работ, начиная с 60-х и вплоть до 80-х гг. реализован подход, последовательно использовавший практику вторичного анализа. Поскольку данная практика обнаруживала определенную традицию, мы сочли возможным и целесообразным определить ее как одну из разновидностей подхода в рамках вторичного анализа, определив в качестве “эволюционирующего вторичного анализа”.

Приводимый ниже пример “эволюционирующего вторичного анализа” относится к последовательному ряду исследований изменения дифференциации доходов в связи с экономическим ростом. Первый опыт исследования тенденций изменения дифференциации доходов внутри стран в связи с экономическим ростом как закономерности общего характера на международном уровне, послуживший прототипом дальнейших исследований, был осуществлен лауреатом Нобелевской премии по экономике С.Кузнецом. Им был сделан вывод о снижении дифференциации доходов в странах по мере их экономического развития.

Предприняв попытку выявить характер изменения дифференциации доходов в связи с уровнем экономического развития, С.Кузнец фактически намеревался получить ответ на вопрос более общего, не чисто экономического, но социально-экономического, социально-философского порядка, а именно сопровождается ли экономический рост социальным прогрессом. Действительно, если снижение степени неравенства доходов, находящегося во владении имущества, материального благосостояния самым непосредственным образом связано со степенью достижений в экономическом развитии государства и экономическим ростом, то снижая дифференциацию доходов, экономический рост способствует достижению социального равенства, равенства социальных возможностей для личностей, принадлежащих к различным группам, слоям и классам общества. Напротив, увеличение расслоения общества по показателям материального благосостояния и, в первую очередь, по уровню доходов, поляризация бедности и богатства, углубление нищеты на одном полюсе и концентрация богатства, неоправданно высокие стандарты потребления и расточительство – на другом, не только несправедливы сами по себе, являются серьезным фактором социального неблагополучия, но и создают основание для изоляции слоев, находящихся на разных уровнях социальной иерархии, становятся причиной дополнительных факторов социального неравенства. Будучи производными от социально-экономического неравенства, факторы социальной селекции, социальной мобильности, идентификации социального самоопределения и т.д., постоянно с достаточной частотой ретранслируясь сознанием в актах непосредственного социального взаимодействия, становятся объектами глубокого личностного переживания, источником постоянного критического переоценивания справедливости/несправедливости существующего социального порядка, источником формирования позиции лояльности/нелояльности к существующему общественному устройству, а, следовательно, непосредственно определяют социальную, стабильность/нестабильность общества, социальное благополучие/неблагополучие как в плане личностного внутреннего переживания, так и в объективной эффективности и жизнеспособности социальных институтов. При таком понимании тенденции снижения или увеличения дифференциации по уровню доходов могут служить одним из основных показателей социального прогресса или регресса.

При более детальном рассмотрении вопроса о приемлемом уровне социального неравенства возникает целый ряд проблемных коллизий. Однако на самом общем уровне концентрация богатства на одном полюсе общества и бедности – на другом, безусловно является показателем социального неблагполучия, и снижение неравенства можно рассматривать как бесспорное проявление социального прогресса.

Выводы из исследований С.Кузнеца приобрели тем более важный смысл, что позволяли заключить: экономический рост не только доставляет обществу во все более широких масштабах и все более разнообразные предметы потребления, повышая материальный уровень жизни, способствует общественному благосостоянию, но автоматически сопровождается развитием социального прогресса.

Значение данного результата имеет более чем фундаментальный характер и, именно поэтому возникает потребность убедиться в том, насколько корректно данный результат был получен. Научная репутация автора не вызывала сомнений, но, и это было очевидно в первую очередь для самого С.Кузнеца, результаты появились в следствие обработки очень ограниченного и весьма отдаленно соответствующего задаче фактического материала. Здесь не предполагается давать развернутой оценки данного и инциированных им исследований, остановимся только на характеристиках так или иначе связанных со вторичным анализом. В публикации 1955 года [1] выводы основывались на данных временных рядов по девяти странам. Первоначальный набор данных С.Кузнеца характеризовался разнородностью отрезков времени измерения дифференциации, устаревшим для европейских политических реалий составом территориальных единиц. Имевшиеся данные значительно отстояли от времени публикации, относились к эпохе качественно совершенно иной. Достаточно сказать, что в качестве стран в исследовании фигурировали Пруссия, Саксония, Бавария.

Важность проблемы оправдывает выдвижение гипотезы, ее предварительную проверку хотя бы минимальными эмпирическими данными, но этих данных совершенно недостаточно. Однако рассмотрим структуру данного исследования, явившимся первичным, исходным для последующей серии работ, выяснявших характер связи между уровнем экономического развития и степенью дифференциации доходов внутри стран мира, с точки зрения формальной логики. Перед нами пример неполной индукции в чистом виде. Если тренды по Франции, Великобритании, Нидерландам, указывают на снижение дифференциации с ростом уровня развития и в дальнейшем аналогичная тенденция обнаруживается на известном временном отрезке в Пруссии и Баварии, то мы в праве считать тезис о снижении дифференциации в ходе экономического роста до некоторой степени обоснованным. Если затем ряд неполной индукции дополнят временные ряды по Швеции, Норвегии, Саксонии, то выдвинутый тезис получит дополнительное подтверждение, будет рассматриваться как более обоснованный. Заметим, в структуре доводов не изменилось ничего, не прибавилось содержательных аргументов, не выдвинуто новых концептуальных положений, не проведены параллели с другими исследованиями данной проблемы, но, безусловно, исходный тезис получил дополнительное подтверждение. В рамках первичного исследования здесь реализована фактура, характерная для вторичного анализа. Вторичный анализ как метод не предполагает разработки собственного инструментария, отличного от общесоциологического инструментария эмпирического исследования, но он концентрирует элементы общесоциологического инструментария в контексте специфических объектов социологического эмпирического исследования, при этом интенсивное, многократное, устойчиво повторяющееся использование совокупностей элементов инструментария может образовывать характерные только для него инструментальные комплексы, принадлежащие как бы исключительно методу вторичного анализа [2]. В дальнейшем, когда вторичное исследование становится атрибутом реализации, частью любой значительной исследовательской программы, когда форма исследования проблем посредством вторичного анализа становится популярной, вызывает активное использование архивов социологической информации и, как следствие, порождает в рамках архивов сервисное обеспечение вторичного анализа, тогда рассматривая это сервисное обеспечение как продукт и как инструмент метода, можно рассматривать сам метод как некий инструментальный подход, имеющий самостоятельную область и специфический исследовательский аппарат, в котором на самом деле больше специфических навыков и специфического предметного опыта, перешедшего в процедуры анализа концептуальных положений и эмпирических данных, чем собственно инструментальных особенностей. В нашем же примере можно видеть, что логический акт индукции, характерный не только для первичного эмпирического исследования, но для любого эмпирического исследования и всей опытной науки вообще без изменений переносится из первичного во вторичное исследование.

Итак, возвращаясь к исследованию С.Кузнеца 1955 года, можно оценить результаты неполной индукции как результаты слишком неполной индукции. Требуется проведение нового исследования, более полного и более тщательно исполненного. Потребность проверки обоснованности сделанных выводов требовала вторичного анализа. Его необходимость была как бы заложена уже при первоначальном решении эмпирической проверки общей гипотезы о совпадении тенденций экономического роста и социального прогресса, неявно стоявшей за ее операционально сформулированной версией детерминированности дифференциации доходов населения экономическим ростом. Если первоначально фундаментальная значимость поставленного вопроса, с одной стороны, и простота и непосредственность каузальной связи факторов с другой, стимулировали эмпирическую проверку гипотезы наличными ресурсам данных (осуществления как бы экспресс-исследования) то, в то же время, было очевидно, что проблема слишком значительна, чтобы ограничиться единичной констатацией сопровождения экономического развития снижением дифференциации доходов населения. Исследовательская рефлексия, скептицизм и критическое отношение к результату побуждают к проверке, воспроизводству, эмпирически более строгому и точному первоначально сделанного вывода. Они являются исходными мотиваторами (поводами) последующих попыток подтверждения или опровержения первоначально констатированного факта.

В рассматриваемом нами ретроспективном (или его можно даже назвать историческом) примере вторичного анализа повторно анализ зависимости дифференциации доходов от уровня экономического развития также принадлежит С.Кузнецу, то есть имел место саморефлексивный вторичный анализ – наиболее чистая, рафинированная форма вторичного анализа. В 1962 году, неудовлетворенный эмпирическим базисом исследования, он провел исследование на основе анализа данных по 18 странам. Результаты первого исследования были подтверждены.

Почему мы считаем, что в данном случае повторно проведенное исследование можно квалифицировать как вторичный анализ? Это не панельное, не лонгитьюдное исследование, но оно проверяет гипотезу первого, предшествовавшего ему исследования, использован тот же метод анализа, изменена и увеличена только база первичных данных. В данном конкретном случае даже весь опыт и знания субъекта исследования, которые могут повлиять на характер интерпретации и объяснения результатов, остаются тождественными настолько, насколько вообще может оставаться тождественной позиция исследователя. Тем не менее, исходная гипотеза подвергается критической проверке в новых условиях. В данном случае она оказалась подтвержденной, хотя могла бы быть опровергнута или указаны границы, в которых подтверждается ее справедливость. То, что автор, проводя анализ повторно, больше надеется на подтверждение, чем на опровержение своей идеи сути дела не меняет. Наличие новых данных объективно подвергает исходную исследовательскую гипотезу критическому испытанию. Критическое оппонирование исходному тезису С.Кузнеца могло бы быть осуществлено с помощью других средств и методов и тогда это было бы просто независимое исследование в рамках той же исследовательской области и по поводу той же исследовательской проблемы, однако важно подчеркнуть, что независимое исследование и вторичный анализ имеют разный статус утверждения истинности или ложности декларируемой идеи, поскольку истинность или ложность, когда речь идет о социологии, в исключительных случаях имеют абсолютный смысл, а в остальном исторически, событийно, контестуально и процессуально связаны с субъективно выделенным, элиминированным в результате исследовательской воли или интереса предмета исследования.

Пионерские работы С.Кузнеца положили начало систематическому анализу эволюции дифференциации доходов в связи с экономическим ростом. Та же схема исследования была использована И.Адельман и Дж.Моррис. Их исследования 1968 и 1973 годов опирались на отдельные изменения дифференциации в 44 странах [3]. В последующем их работа по сбору коллекции данных о доходах была расценена как научный подвиг. Такая, возможно, завышенная оценка вклада этих исследователей в то же время точно отражала настоятельность потребности в эмпирических данных и неудовлетворительность ее решения.

Для вторичного анализа обеспеченность первичной информацией имеет принципиальное значение. Оно позволяет оставаясь в рамках той же исследовательской парадигмы и метода подтвердить или опровергнуть выдвинутую ранее и ранее подтвержденную гипотезу, то есть вторичный анализ, точнее та его форма, которая здесь рассматривается, предлагает обоснование или опровержение некоторого тезиса при минимальном изменении исходных условий анализа, а, следовательно, представляет наиболее убедительные доводы по поводу его истинности или ложности. Потребность в более широком обеспечении первичной информацией сопровождает исследования по дифференциации доходов на протяжении всего периода разработки этой темы. Если, тем не менее, интерес к эмпирическому анализу дифференциации не ослабевает, то это лишний раз подчеркивает актуальность данной тематики.

Необходимость расширения числа стран, включаемых в исследование, при ограниченности источников информации логически вела к созданию массива информации, содержавшего данные по дифференциации в отдельных странах за отдельные годы. Анализ И.Адельман и Дж.Моррис базируется исключительно на кросс-групповом (cross-section) анализе. Метод крос-группового анализа дополняет метод анализа временных рядов (time-series). Если тренд эволюции объекта, построенный на основе анализа временного ряда, предполагает исходное формирование этого временного ряда путем последовательного измерения состояния объекта в разное время, разных точках его динамических эволюций, то кросс-групповой анализ базируется на некотором числе измерений разных объектов, которые рассматриваются как однотипные и находятся в разных динамических фазах. Измерения могут производиться практически одновременно, но при условном отождествлении объектов, проведенные на них измерения могут рассматриваться как измерения одного объекта на разных этапах развития, что аналогично измерению на одном объекте в разное время. Для примера укажем, что космологические представления об эволюции галактик получены только на основе кросс-группового метода, поскольку видимые изменения каждой галактики происходят за период, превышающий время наблюдений за звездным небом за всю историю человечества. Кросс-групповой метод применяется не только тогда, когда временные ряды данных отсутствуют или недоступны, но и тогда, когда анализ их не эффективен. Так, например, динамику временных рядов данных по валовому внутреннему продукту стран свыше 20 лет рассматривать, строго говоря, нецелесообразно, поскольку за этот интервал времени условия производства претерпевают принципиальные изменения. В практике исследований зависимости дифференциации доходов от уровня экономического развития по преимуществу носили вынужденный характер, так отсутствовали временные ряды данных по странам, хотя в отдельных случаях, при применении специальных методик кросс-групповому методу отдавалось предпочтение как более точному. Наиболее успешным является совместное применение обоих методов.

В последующем исследовании Ф.Паукерта кросс-групповой метод занял центральное место [4]. При этом данные, представленные И.Адельман и Дж.Моррис, были исправлены, общее количество стран, образовавших массив, составили 56. При ориентации на всемерную тщательность отбора данных Ф.Паукерту не удалось избежать досадных дефектов, в опубликованной им таблице величина показателя по Австралии была введена с опечаткой. Этот факт не заслуживал бы внимания, но последовавший позже анализ базировался на обработке массивов, представленных в различных источниках. Приходится учитывать возможность появления аномальных значений по разным поводам, в том числе и по причинам чисто технического характера. Обнаружение данной ошибки симптоматично для эволюционирующего вторичного анализа, поскольку для этого метода, базирующегося на максимально точном воспроизведении основных элементов первичного исследования, дозированном и аргументировано мотивированном отклонении от исходного образца, характерно повышенное внимание ко всем деталям первичного исследования.

Распространению использования кросс-группового метода в исследованиях динамики внутристрановой дифференциации способствовало влияние господствовавшей в шестидесятых годах концепции экономического развития, согласно которой менее развитые страны в поступательном движении повторяют стадии развития более развитых стран. Этот тезис позволял уподоблять массив данных, состоящих из отдельных измерений дифференциации в разных странах, находящихся на разных уровнях экономического развития, некоторому временному ряду данных. То есть рассматривать результат, полученный с помощью кросс-группового метода как эквивалентный результату, полученному посредством анализа временных рядов.

Данное допущение позволяло ввести в сферу анализа широкий круг развивающихся стран. На основе принятого подхода был сделан вывод о том, что в ходе экономического развития изменение дифференциации доходов носит характер перевернутой U-образной кривой. Впервые констатация первоначального роста дифференциации на ранних стадиях экономического развития, а затем ее последовательного снижения была констатирована в исследованиях И.Адельман и Дж.Моррис и затем неоднократно повторялась.

Итак, следующий за первоначальным этап исследования дифференциации характеризовался приверженностью главным принципам исходного исследования, новые результаты были получены за счет расширения базы первичных данных. Этого оказалось достаточно, чтобы результаты радикально отличались от первоначально полученных. Действительно, первоначально проверяемая гипотеза о непосредственной связи показателей уровня экономического развития и показателей дифференциации доходов оставалась неизменной, авторы продолжали осуществлять ее проверку методом неполной индукции, изменился набор данных и были введены новые объекты анализа. Правда, для того, чтобы ввести новый круг объектов понадобилось сделать достаточно сильное, хотя, с точки зрения теории стадий, в высшей степени правдоподобное допущение о повторении стадий развития более развитых стран менее развитыми. Именно это допущение обусловливало корректность использования кросс-группового анализа вместо анализа временных рядов. Максимум тождественности, минимум изменений, характеризующие эволюционный вторичный анализ, дали содержательно новый результат. Траектория, по которой изменялась дифференциация в ходе экономического роста и которая условно была названа траекторией перевернутой U-образной кривой, имела две ветви: восходящую и нисходящую. Таким образом, экономический рост не всегда способствовал снижению дифференциации, но на определенной стадии развития вызывал ее увеличение. Однако обнаруженный характер связи прямо не опровергал выводов С.Кузнеца, поскольку в части развитых стран его результаты подтверждались, ведь расширение же информационного массива происходило в основном за счет развивающихся стран и включенные в анализ новые объекты по преимуществу характеризовали данную группу стран. Кроме того, рост дифференциации фиксировался только на первоначальном этапе развития для слаборазвитых из числа развивающихся стран. Тем не менее, была продемонстрирована неоднозначность связи дифференциации и экономического роста на различных стадиях развития.

Нельзя не отметить, что качественно новый результат был получен при существенном ослаблении критериев строгости к отбору информации и принятии весьма сильного допущения об эквивалентности кросс-группового массива данных массиву, состоящему из временных рядов, если, конечно, не принимать в расчет доводы теории стадий. Если бы подобный результат был получен принципиально иным методом, он мог бы рассматриваться как периферийный, вызывал бы больший скептицизм и недоверие, но в данном случае исследования второго этапа носили отчетливо выраженный характер вторичного анализа, то есть давали прямые подтверждения первоначального вывода в основной зоне мирового развития и в то же время опровергали его универсальное значение. Авторы отдавали себе отчет в том, что принятые допущения при всех видимых преимуществах делали их результаты весьма приблизительными. Мы полагаем, что не только в целях непосредственного восприятия их результатов широкой аудиторией ими был использован образ перевернутой U-образной кривой для характеристики эволюции дифференциации, но и из соображений ограничиться констатацией качественного характера этой эволюции.

Дальнейшее развитие исследований дифференциации в соответствии с принципами вторичного анализа характеризуется постепенным накоплением первичной информации, выявлением факторов, вызывающих отклонение от тренда тех или иных стран, или групп стран, но общая характеристика траектории изменения оставалась без изменения.

В семидесятых годах теория стадий как теория развития в общеэкономическом плане утратила свое влияние. В частности, глобальные исследования констатировали нарастающий разрыв в уровнях экономического развития развитых и развивающихся стран, сценарии преодоления такого разрыва приобретали все более утопические черты. Однако в те же семидесятые годы продолжали применяться агрегированные модели зависимости дифференциации от уровня экономического развития, которые демонстрировали после некоторого периода нарастания последующее устойчивое снижение дифференциации. Главное достижение применения метода кросс-группового анализа состояло в том, что он позволил ввести в круг анализируемых объектов многочисленный регион развивающихся стран. Вместе с тем, стремление к получению более определенных и более достоверных результатов при исследовании дифференциации в странах, где состояние статистики можно считать более удовлетворительным, выражалось в желании оперировать лонгитьюдными характеристиками исследуемого процесса. Такого типа данные были использованы в работе [5], которые содержали два измерения дифференциации с интервалом около 10 лет для восьми европейских стран с первой половины пятидесятых годов до первой половины шестидесятых годов.

Важно отметить, что исследование данной области могло осуществляться и осуществлялось вне рамок вторичного анализа, заданной С.Кузнецом парадигмы. В 1975 году нобелевский лауреат по экономике Я.Тинберген опубликовал монографию “Распределение доходов” [6]. В ней, в целях предварительного обоснования выдвигавшихся им идей, он использовал анализ временных рядов. Тенденция изменения дифференциации иллюстрировалась на примере пяти развитых капиталистических стран Европы и США. Для оценки перспектив изменения дифференциации использовался линейный тренд. Во всех шести случаях демонстрировалось снижение дифференциации. Достоинством временных рядов была их длительность, но в лучшем случае они доводились до пятидесятых годов. Здесь в очередной раз мы сталкиваемся с ситуацией недостаточного для убедительного подтверждения выдвигаемых положений информационного обеспечения. Для большей строгости исследования Я.Тинберген в качестве объектов измерения брал не страны, а территориальные округа стран. За счет этого достигалась гомогенность массивов по времени и по ряду других параметров, что было важно, так как его исследование ориентировалось на выявление факторов, влияющих на уровень дифференциации, использовало модели типа “спрос-предложение”. На основе выявленных изменений этих факторов можно было бы прогнозировать и степень дифференциации населения в странах по доходам.

Хотя исследование Я.Тинбергена в рамках общей исследуемой области и носит вполне оригинальный независимый характер, оно основывается на базе информационных ресурсов все того же уровня, сталкивается со все теми же проблемами информационного обеспечения и вносит свой вклад в попытки преодоления ограничений, накладываемых информационным обеспечением. Таким образом, исследования в рамках вторичного анализа и оригинальные исследования данной области соотносятся на почве преодоления общих для обоих типов трудностей реализации исследований. Объективно это цементирует область изучения объекта как целостное научное направление, и доминирующую роль здесь играет вторичный анализ.

Усиление строгости метода в исследовании Я.Тинбергена влекло за собой нестрогость допущения о правомерности распространения результатов, полученных в территориальных округах, на страны в целом. Его исследование является классическим по форме воспроизведением исторически складывавшейся ситуации в области эмпирических исследований дифференциации. Эта историческая эволюция состояла в том, что сначала анализ показателей осуществлялся на временных рядах; затем неудовлетворенность узостью эмпирической базы вызывала инициативы ее расширения ценой отказа от непосредственного отождествления объекта анализа и объекта исследования, введение ряда методологических допущений, ослабляющих возможность строгости выводов, хотя и дающих обогащение содержательной стороны исследования новыми аспектами; далее следовало смещение результатов в сторону их большей проблематичности, переход от количественных результатов к результатам преимущественно качественного характера. Здесь мы имеем дело с проблемой границ результата, обусловленных объективными границами эмпирической базы исследования. Стремление расширить область изысканий побуждает ослаблять требования к отбору эмпирических данных, а это, в свою очередь, накладывает ограничения на степень определенности выводов. Новая итерация расширения эмпирической базы влечет новые допущения, вызывающие методологические проблемы интерпретации полученных результатов. Таким образом, определяя дифференциацию доходов как “слабоструктуризованный” объект исследования, мы предполагаем не только присущую ему сложность ввиду многообразия обусловливающих его социально-экономических и социокультурных отношений, но также необходимость исследовать его характеристики при посредстве индикаторов, в значительной степени опосредованных от эмпирического явления, соотнесение которых собственно с процессом дифференциации требует ряда допущений, чья корректность в процессе исследования должна быть подвергнута специальному анализу.

Когда мы имеем дело с оригинальным исследованием сложноорганизованного, “слабоструктуризованного” социально-экономического, социокультурного объекта, в нем обнаруживается достаточно много индивидуально воспринимаемых автором аспектов проблемы, не всегда корректно методически определяемых. Они могут приниматься как данное, по умолчанию. При накапливании такого рода исследований анализ проблемы затруднен, поскольку затруднено их сопоставление из-за неопределенности значительной части посылок. Эволюционный вторичный анализ представляет тип исследования альтернативный данному, где введение методических изменений носит если не безусловный, то, по крайней мере, контролируемый характер, методические новации раз за разом становятся объектом критического внимания участников исследовательского процесса, превращаются в достояние всей исследовательской субкультуры данной области исследований. Эволюционный вторичный анализ не заменяет оригинальных исследований, но образует стержневую структуру совокупности исследований области. Причем происходит это не в силу методичного рутинного воспроизведения однажды заданного шаблона. Эволюционный вторичный анализ естественным образом организуется вокруг классического исследования фундаментальной проблемы. Послужившее первичным исследование С.Кузнеца действительно могло рассматриваться в качестве классического образца. Выдвинутая им проблема на самом деле имела фундаментальное значение, сама попытка ее решения, игнорируя массу частностей, предлагала простой и прозрачный для восприятия способ. Созданный им прецедент не только был доступен для версифицированного воспроизведения, но в качестве классического вызывал исследовательский интерес как объект научного диалога. Таким образом исследования, образующие эволюционный вторичный анализ, объективно тяготеют к первоисточнику и фокальному центру исследований области, именно вокруг этого центра и складывается его структура, именно вокруг нее развивается совокупность периферийных исследований. Эволюционный вторичный анализ формирует традиционалистскую основу исследования области, является фактором ее устойчивости, консолидации, концептуальной общности. Однако доминирование традиционализма потенциально содержит угрозу зашоренности, косности ученого сословия.

Возможность реализации драматичной перспективы нельзя недооценивать. Но реально в историческом развитии эволюционного вторичного анализа дифференциации этого не происходит.

Актуальность проблемы поддерживает интерес к эмпирическим исследованиям; хотя и с большим запаздыванием, данные по дифференциации доходов публикуются; растущая квалификация исследователей позволяет минимизировать издержки ограниченности эмпирической базы. В результате кросс-групповой метод стал ведущим в эмпирическом анализе дифференциации доходов. Распространение его было не только вынужденным, но в определенном аспекте он представлял преимущество перед методом временных рядов. Именно Я.Тинберген обращает внимание на гетерогенность временных рядов ввиду “культурных” различий, представляемых им применительно к данной области как технологических условий производства.

Итак, в ряде работ последовательный анализ временных рядов данных указывал на снижение внутристрановой дифференциации в связи с экономическим развитием. Поскольку временные ряды имелись только для нескольких развитых стран, то эти результаты подтверждались совместным анализом отдельных измерений дифференциации в ряде стран, находящихся на разных уровнях экономического развития посредством кросс-группового анализа. Использование кросс-группового метода позволило расширить область представления о тенденциях изменения дифференциации в связи с экономическим развитием, включив в анализ развивающиеся страны. В целом картина, как было сказано выше, имела вид перевернутой U-образной кривой. Последнее можно принять со значительной долей условности, поскольку ветви кривой были несимметричны.

Между тем, имели место факты, противоречащие общему выводу. Прежде всего временные ряды данных давали противоречивую картину изменения дифференциации в послевоенной Европе [5]. Исследование влияния транснациональных корпораций на дифференциацию доходов в развивающихся странах свидетельствовало о негативном характере тенденции. В исследовании о влиянии на дифференциацию доходов деятельности межнациональных корпораций [7], не подвергая ревизии общего представления, отмечалось, что вершина перевернутой U-образной кривой по показателю уровня развития переместилась с 300 до 700 долларов на душу населения. Дж.Галтунг в одной из работ [8] обращает внимание на то что богатые становятся богаче, а бедные беднее и даже приводит графическую иллюстрацию этого. Однако эти факты, как правило, приводились в публикациях специально не ориентированных на исследование тенденций дифференциации, свидетельства о них имели вид разрозненных констатаций, прямой полемики со сложившимися представлениями не вызывали.

Неизвестно, оказались ли они в поле зрения направления, исследовавшего дифференциацию в процессе экономического развития, во всяком случае, представление о растущей дифференциации на первоначальном (довольно кратком) этапе экономического развития перешло из литературы 70-х годов в литературу 80-х годов. Феликс Паукерт, чья первая публикация по данной проблеме относится к 1973 году, в 1985 году публикует вместе с соавторами исследование посвященное той же теме, где общее представление о характере изменения дифференциации по мере экономического роста воспроизводится [9].

Параллельно с этим все больше фактов свидетельствовало о различии путей развития стран [10]. В глобальных исследованиях это вызвало нарастание интереса к выявлению специфики регионального развития. Настоятельность регионального анализа тенденций изменения дифференциации в связи с ростом уровня развития представлялась все более актуальной. Однако систематического исследования такого рода не проводилось, региональный аспект проблемы затрагивался по разным поводам, но не в интересах целостного глобального представления.

В связи с этим нами было предпринято исследование с целью сосредоточить внимание на региональном аспекте зависимости дифференциации от уровня экономического развития. При попытках выявить механизм формирования дифференциации следует иметь в виду, что наряду с обычными трудностями статистического анализа сложного объекта, мы оказываемся перед проблемой формирования модели объекта весьма мозаичного. Различные страны не только находятся на разных уровнях экономического развития и, соответственно, располагают различными фондами потребления, но и структура национальной экономики и, следовательно, источники формирования национального дохода различны. В одном случае национальный доход образуется за счет высокого индустриального потенциала, в другом – существенный вклад в него вносит экспорт невоспроизводимых природных ресурсов, в третьем – экономика базируется преимущественно на монокультурном сельском хозяйстве. Это не может не отражаться на показателях и дифференциации доходов. Оказывают на дифференциацию влияние также и демографическая структура страны, политические институты, уровень организованности трудящихся масс, сложившиеся на предыдущем историческом этапе стандарты потребления и многое другое. Это, в частности, объясняет наличие разнообразных концепций, объясняющих процессы дифференциации без обращения к эмпирическому анализу.

Доходы населения являются неотъемлемой частью функционирующего механизма национальных экономик. Изменение дифференциации испытывает влияние экономической конъюнктуры. Поэтому трудности прогнозирования дифференциации в известной мере аналогичны трудностям прогнозирования экономического цикла, математические модели которого насчитывают многие сотни переменных.

Большие масштабы объекта, его внутренняя неоднородность, неоднозначное воздействие факторов, определяющих уровень дифференциации на разных этапах развития стран, иначе говоря, недостаточный уровень знаний об объекте не позволяет построить его имитационную модель. Такой сложный объект социально-экономической природы, как уже отмечалось, может быть охарактеризован как слабоструктуризованный объект.

В исследуемой нами области попытки построения факторных моделей не имели убедительных результатов, поэтому предпочтение было отдано анализу связи фундаментальных факторов, образующих данный социальный процесс. Выше было установлено, что дифференциация доходов находится в непосредственной связи с уровнем развития экономики, определяющем совокупный объем потребительских благ, доступных населению. Тип распределения благ, эквивалентом которого выступает дифференциация населения по доходам, характеризует и социально-классовые статусы различных групп населения, служит верификатором или фальсификатором различного рода социально-философских концепций.

Воспроизведение модели непосредственного соотнесения дифференциации доходов и уровня экономического развития означало реализацию исследования в рамках вторичного анализа, восходящего к работе С.Кузнеца, а фактически вторичного по отношению ко всей сложившейся традиции исследований, осуществлявшихся в рамках этой модели, то есть как бы вторичного по отношению к группе исследований вторичного анализа или метавторичного анализа.

В реализованной нами модели показатель дифференциации доходов (коэффициент Джини) рассматривался как функция от показателя уровня развития – валового внутреннего продукта на душу населения.

Коэффициент Джини – интегрированный показатель дифференциации, теоретически может меняться от 1 (уровень абсолютного неравенства) до 0 (уровень полного равенства). В использованных нами данных в подавляющем большинстве стран уровень неравенства не поднимался выше значения 0,55 и не опускался ниже 0,35. Сам Джини считал уровень неравенства выше 0,45 критическим. В настоящее время в США уровень неравенства несколько превышает это значение.

Валовый внутренний продукт на душу населения измерялся в постоянных ценах в долларах США. Но поскольку доллар подвержен инфляции, статистические сборники ООН периодически с интервалом в несколько лет меняют базовый год, в ценах которого и приводятся размеры валового внутреннего продукта стран мира. Это создает проблему для исследователя, временной диапазон данных которого выходит за пределы интервала, в котором базовый год постоянных цен остается неизменным. Поскольку такое положение дел создавало трудности для множества аналитиков, в известный момент статистические службы ООН произвели переоценку валового продукта в постоянных ценах за длительный период. Как только эти сведения стали доступны, появилась возможность сопоставить в рамках одного исследования, массивы данных о дифференциации, собранные различными исследователями и использованными независимо один от другого для кросс-группового анализа.

Таким образом, в нашем случае возможности вторичного анализа возрастали не за счет расширения круга источников или уточнения первичных данных, а за счет появления дополнительных возможностей сопоставления уже имевшихся, в результате улучшения качества информации, косвенно связанной с исследуемым показателем. Это обстоятельство, на первый взгляд, не первостепенной важности радикально повлияло на результаты. Три массива данных для кросс-группового анализа по миру в целом, в различное время использованные разными исследователями, посредством регрессионного анализа были идентифицированы по логлогнормальной функции. Характер каждой отдельно взятой кривой напоминал образ перевернутой U-образной кривой, хотя и отдаленно (Рис.1), так как восходящая и нисходящая ветви были явно несимметричны. Становилось понятно, что он был использован для непосредственного восприятия характера тенденции максимально большой аудиторией.

Рис. 1. Регрессии логлогнормальной функции для трех массивов.

 

Непосредственное сопоставление графиков регрессии логлогнормальной функции для трех массивов (Рис.1), эмпирически отображающих гипотезу о функциональной связи дифференциации и уровня развития по типу перевернутой U-образной кривой обнаруживает, что траектория каждого последующего массива по абсолютным значениям превосходит предыдущий (Кривые под номерами 1, 2, 3). Это означает, что тренд, соответствующий гипотезе о перевернутой U-образной кривой, рассчитываемый для более позднего периода времени и при более высоких средних уровнях развития, указывает на прохождение одной и той же фазы развития при более высоких уровнях дифференциации.

Следовательно, если предположить, что две страны отстоят от некоторой стадии развития на разном отдалении или на одинаковом, но имеют разные темпы экономического роста, то эту стадию развития они пройдут при разном уровне дифференциации. Можно привести и другой пример. Если допустить, что за фиксированный промежуток времени при наличии экономического роста дифференциация во всех странах будет расти, то на профиле кривой это никак не отразится и, исходя из теории стадий, можно будет по прежнему утверждать, что изменение дифференциации в странах будет проходить вдоль зафиксированной траектории, то есть на ее восходящей ветви расти, а на нисходящей падать, хотя и на нисходящей ветви фактически он может расти, а на восходящей расти больше, чем это указывает тренд. Отметим, что в нашем исследовании это подтвердилось при кросс-групповом дезагрегированном анализе по регионам и при анализе находившихся в нашем распоряжении временных рядов данных по отдельным странам [11].

Становится очевидным, что процедура прогнозирования изменения дифференциации в связи с экономическим ростом путем прямого отождествления тренда агрегированной модели с путем развития не может быть признана удовлетворительной. Также понятна попытка Я.Тинбергена избежать анализа тенденций дифференциации доходов с использованием информации по странам и перейти к анализу дифференциации по территориальным округам стран при одновременно проводимых измерениях. Тем самым он показывает, что кросс-групповой анализ может использоваться при более жестких ограничениях на однородность информации.

Но даже при этом, спустя несколько лет, будучи автором глобального проекта “Римскому клубу” “Пересмотр международного порядка” [12] Я.Тинберген не рискнул прогнозировать тенденции изменения дифференциации и ограничился констатациями роста неравенства в развивающихся странах и необходимости распределения ресурсов в целях увеличения материального благосостояния бедного большинства.

Почему же в таком случае стереотип ошибочного представления об эволюции дифференциации по траектории восходяще-нисходящей кривой держался вплоть до 80-х годов? По нашему мнению, стремление к строгости анализа в рамках сложившейся традиции снижало критическую саморефлексию и чувствительность исследователей к возникавшим вне её периферическим и фрагментарным оценкам и фактам. Традиционализм одновременно означал и фундаментальность, целостность концепции при анализе объекта, охарактеризованного выше как мозаичный. Последовательное применение эволюционирующего вторичного анализа, создавая традицию и обеспечивая целостность исследования мозаичного, слабоструктуризованного объекта, обеспечивая устойчивость области, входило в конфликт с чувствительностью исследовательской среды к возникновению нетривиальных феноменов в изменениях объекта, совершенно также как это происходит в системах автоматического регулирования. Но на этом аналогия кончается. В результате повышения качества первичной информации проблему адекватности исследовательского аппарата стало возможным решить в рамках вторичного анализа. При этом были вскрыты ограничения метода кросс-группового анализа. Опыт нашего исследования показывает, что эффективность эволюционирующего вторичного анализа возрастает при соотнесении его результатов с результатами исследования проблемы независимыми источниками.

Традиционалистский, целостно-организующий характер воздействия метода эволюционирующего вторичного анализа на прогресс исследований описываемой области трудно переоценить, за видимой рутинностью, шаблонностью осуществлялась важная работа.

Действительно, в течение ряда лет деятельность исследователей данной области была отнюдь не рутинной. Обсуждению подвергалось множество вопросов: рассматривались разнообразные индексы, характеризующие дифференциацию, методы вычисления коэффициента Джини, единицы объектов измерения (доходополучатели, главы семей, домашние хозяйства, последние совершенно различаются: нуклеарные в развитых странах и патриархальные, многопоколенные в развивающихся странах), доля дохода семей за счет продуктов получаемых и производимых внутри домашнего хозяйства, несравнимость фактического размера доходов при оценке в долларах для развитых и развивающихся стран и многое другое. В конечном счете были выработаны методики и рекомендации, позволявшие регулярно производить сопоставимые оценки дифференциации в разных странах. В нашей практике работа над содержательной проблемой оказала стимулирующее воздействие на разработку программного обеспечения общего назначения [13].

Несомненным достоинством эволюционного вторичного анализа является то, что в рамках однажды сформулированной исследовательской парадигмы последовательно совершенствуя элементы исследования можно получать новые результаты, что, в свою очередь, позволяет многократно переосмысливать не только парадигму и концепцию области исследований, но и широкий круг идей и реалий социологии возникших независимо и живущих самостоятельной жизнью.

Спектр их может быть достаточно широк. Благодаря вторичному анализу они могут получить консолидированное рассмотрение. Так в нашем примере с дифференциацией доходов теория стадий явно уступает место теории страт, когда развитие происходит, но глобальные статусы в иерархии стран подвергаются незначительным изменениям.

Дифференциация доходов волновала еще Аристотеля. В “Политике” он высказывает суждение, что материальное неравенство граждан, концентрация богатства в руках немногих ведет к разнообразным пагубным для государства последствиям [14]. Уже по этому поводу выводы С.Кузнеца носят явно умиротворяющий характер: с ростом уровня производства дифференциация снижается. Но в совокупности концепций по поводу социального неравенства это лишь частное мнение, другое, диаметрально противоположное ему, высказывают С.М.Миллер и М.Рейн, эмпирически обосновывая тезис, что каковы бы ни были усилий, направленные к перераспределению доходов, уровень неравенства сохраняется [15], правда, в сравнении с традицией основанной С.Кузнецом данный результат имеет изолированный, локальный характер. С этической точки зрения вывод о снижении дифференциации в ходе экономического роста импонирует формуле либерального сознания “свободной и достойной жизни для всех”, восходящей к идеям “Общественного договора” Ж.-Ж.Руссо, тогда как идея структурного постоянства восходит к концепции эквилибра де Местра и де Бональда. Непосредственно эмпирические следы этой этической альтернативы мы пытались обнаружить, выявив колебания дифференциации в связи с волной усиления консервативного (неолиберального) влияния в политической жизни развитых капиталистических стран в 70-е – 80-е годы, недостаток первичной информации не позволил судить о его наличии или отсутствии, но сам факт возможности такой оценки допускает связь контекстов эмпирического вторичного анализа и социально-философских даже в их историческом аспекте. С точки зрения либерального сознания С.Кузнеца и Я.Тинбергена и их взглядов на дифференциацию доходов, экономический рост должен вести к социальному прогрессу, но представления П.Сорокина о возможности социального прогресса вызывают скептицизм по поводу его достижения [16]. Огромное количество контекстов социологических теорий интегрируется в единое смысловое пространство благодаря тому, что последовательный эволюционирующий вторичный анализ формируя исследовательскую традицию, создает для них консолидирующее начало. Консолидирующую роль традиция вторичного анализа выполняет не только по отношению к концепциям, отходящим в историческое прошлое. Например, с одной стороны, размышления авторов “Мегатенденций” [17] по поводу глобального развития предполагают максимум интеграции, утверждения интернационального стиля жизни при сохранении культурных особенностей наций, они явно импонируют уверенности авторов в стадийном развитии мирового сообщества. С другой стороны, противоположная точка зрения высказывается А.А.Зиновьевым в социологическом романе-антиутопии “Глобальный человейник”[18] – стратифицированное общество с минимумом возможностей социальной мобильности находится на высшем уровне технического прогресса, одновременно социальная деградация охватывает все слои населения (социальный регресс), свобода существует только на низших уровнях социальной иерархии, при отношении общества к ним по принципу “пусть живут как хотят”, более продвинутые слои подвергаются тотальному социальному контролю. Перед нами оказываются две футурологические картины будущего, при всей их произвольности они вполне соотносятся с альтернативой стадийности-стратифицированности глобального развития эмпирически обнаруживаемой в преемственном ряду вторичного анализа исследований дифференциации доходов.

 

ЛИТЕРАТУРА

Kuznets S. Economic Growth and Income Inequality // American Economic Review. V.3. 1955.

Коржева Э.М. Информатизация общества и новые типы социологических исследований // Российское общество: социологические перспективы. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

Adelman I., Morris G.T. Economic Growth and Social Equity in developing Countries. Stanford, California, 1973.

Paucert F. Income Distribution at the Different Levels of Development: A Survey of Evidents // International of Labor Review. V.108. 1973.

Incomes in Postwar Europe: A Study of Policies, Growth and Distribution. (Economic Survey of Europe in 1965: Part 2). United Nation, Secretariat of The Economic Commission for Europe, Geneva, 1967.

Tinbergen J. Income Distribution. N.Y., 1975.

Borncheir V., Balmer-Cao Th.H. Income Inequality: A Cross-National Study of Relationship between MNK-Penetration, Dimension of Power Structure and Income Distribution // American Sociological Review. V. 44. 1979.

Galtung J. The True Worlds. Transnational Perspective. N.Y., 1980.

Lecaillon J., Paucert F., Morrison Ch., Germidis D. Income Distribution and Economic Development. Geneva, 1985.

Богородицкий В.К., Пирогов Г.Г. Новый международный экономический порядок и моделирование глобального развития. М.: ВНИИСИ, 1982.

Погорецкий В.Г. Методология анализа формализованных и неформализованных элементов социальных систем (На примере исследования дифференциации доходов в несоциалистических странах). Дисс. М., 1989.

Тинберген Я. Пересмотр международного порядка. М.: Прогресс, 1980.

Голубков В.В., Щербов С.Я. Прямой метод Гаусса–Ньютона оценивания параметров систем // Сборник трудов. Вып.3. М.: ВНИИСИ, 1983.

Аристотель. Политика // Сочинения. т.4. М.: Мысль, 1984.

Miller S.M., Rein M. Can Income redistribution work? // Social Policy. 1975 (may – june).

Сорокин П. Социокультурная динамика // П. Сорокин. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Изд-во политической литературы, 1992.

Нэсбитт Дж., Эбурдин П. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции. Год 2000. М.: Прогресс, 1992.

Зиновьев А.А. Глобальный человейник. М.: Центрполиграф, 1997.